 |
| ru |
 |
16-10-09 @ 09:54
Пастор Ди  
Курьер (Конкурсная работа осенней "Тельняшки")
|
Нам в пять подгонят крутейшее дерьмо,
Что-то новое, кажется Достоевский.
Не так дорого как Набоков, но в то же время
Трипануть обещается не по-детски.
2H Company, «Сорокин-trip».
Я проснулся и открыл глаза. От неудобной позы левая нога затекла, и ее пронзали тысячи крохотных иголочек. Я потянулся размять мышцу, потревожив сидящую рядом дородную тетку. Она окинула меня злым взглядом, но ничего не сказала. Радовало то, что в отличие от кошмарных провинциальных "Икарусов", новенький междугородний автобус, собранный руками предприимчивых азиатов, отличался более-менее удобными сидениями и наличием кондиционера. Так что к концу четырехчасовой поездки спина побаливала вполне умеренно, а одежда не пропиталась запахом потеющей толпы. Автобус остановился, и люди, толкаясь и напирая друг на друга, потянулись к выходу. Подхватив сумку, я последним вышел из автобуса, спрыгнул со ступеньки и огляделся. В этом городе на юге России осень еще не вступила в свои права, деревья шелестели изумрудной листвой, а люди не успели переодеться в бесформенные осенне-зимние наряды. Автовокзал мало изменился с последнего моего приезда: преклонных лет бабулька в вечно-бессмысленном труде подметала асфальт, отъезжающие толпились у касс, новоприбывшие закуривали и шумно валили к переходу. Многие затягивались так жадно, что казалось, они перенесли не двух-трех часовой переезд, а минимум месячный выход в море на подводной лодке.
В близлежащем киоске я купил пачку сигарет и бутылку минеральной воды. Увидев рядом лоток с книгами, мельком просмотрел названия на пестрых корешках. Несмотря на превозносимый прессой общеэкономический подъем и рост благосостояния населения, культурный уровень большинства моих сограждан, видимо, остался на уровне середины девяностых, только "бешеные", "меченые" и "слепые" сменились Донцовой, низкопробной фантастикой и отвратительным в своем качестве фэнтези. Поддавшись внезапному приступу ностальгии, я наугад ткнул в одну из книг, расплатился и уселся на наименее загаженную лавку неподалеку. Мне не нравилась пара отирающихся неподалеку дюжих молодчиков, которые явно меня пасли. Пока я курил, они рыскали по вокзалу, как голодные волки, временами погладывая в мою сторону. Меж тем город накрывали сумерки, и пора уже было отправляться к Квентину. Миновав вездесущих вокзальных таксистов - уж очень назойливо зазывал меня один из них, я перешел дорогу и двинулся по улице, выискивая взглядом подходящий транспорт. Я периодически оглядывался, но в сгущающейся темноте видно было недалеко. Найдя припаркованную машину с шашечками на боку, я подошел к водительскому окну и сообщил адрес. Немолодой таксист-кавказец приветливо улыбнулся и назвал цену, не заоблачную, но несколько выше, чем в среднем по городу. Я кинул сумку на заднее сиденье и начал забираться внутрь…
***
Очнулся я от холода и пульсирующей в затылке боли. Сзади, видимо, вздулась огромная гематома, левый глаз не открывался, с опущенного носа на промокшие джинсы капала вода. С трудом подняв голову, я как мог, огляделся. Окруженный сырыми бетонными стенами, я сидел в центре небольшой комнаты. Руки и ноги были надежно примотаны к низкому металлическому стулу внушительными полосами широкого серебристого скотча. Окон в комнате не было. Освещение составляла тусклая лампочка на перекрученном проводе, свисающая с потолка прямо передо мной. Возле хлипкой деревянной двери стояло оцинкованное ведро, из которого меня видимо и окатили водой.
Сбоку надвинулась тень, и рябая, крючконосая, заросшая щетиной рожа щербато осклабилась мне в лицо. Небритый урод, дохнув изо рта смесью перегара и гашиша, с чудовищным акцентом задал вполне ожидаемый вопрос:
- Гдэ дэньги, с-сука?
Яснее ясного, что взяли меня из-за сумки, и скорее всего по чьей-то наводке. Но зачем бы понадобилось поручать мне ценный груз, не посвятив в детали и без охраны. Человек, однажды безвозмездно помогший мне выпутаться из одной серьезной передряги, попросил передать ее моему старому приятелю. Обычная черная спортивная сумка, не особо большая. Я не заглядывал туда, но насколько мог понять, то что лежало в ней, было твердым и не особо тяжелым, не похожим на деньги или драгоценные металлы.
- Деньги? - я не нашел ничего лучше, как переспросить.
- Дэньги, капуста, лэвэ, - повторил он, - Гдэ ты их спрятал? Я знаю, что ты вез что-то цэнное, а в твоих гребаных кныжках мы ничэго нэ нашли.
Мысли текли вяло, боль мешала сосредоточиться. Я успел подумать только, причем тут книги, как получил, видимо для профилактики, сильный удар под ребра. Задохнувшись кашлем, я скорчился на стуле. Мой мучитель отступил в тень и хрипло заговорил с кем-то невидимым на незнакомом языке. Договорившись с неизвестным собеседником, он вернулся и, больше не задавая вопросов, начал люто охаживать меня кулаками. Страх и ощущение полной беспомощности заволокли глаза зыбкой пеленой слез.
Когда я начал терять сознание от боли, громко хлопнула распахнувшаяся дверь, и один за другим громыхнули два выстрела. Вошедший быстро подошел к агонизирующим телам и выстрелил еще несколько раз. Все стихло. Сквозь заливающую глаза кровь я силился рассмотреть своего спасителя. Человек в поношенном пиджаке и драных джинсах вошел в круг света и подслеповато сощурился сквозь круглые очки в позолоченной оправе.
- Жив, Бродяга? – спросил он.
- Знаешь, Квентин, я был бы рад видеть тебя немного раньше, - прохрипел я распухшими губами.
Он захихикал в своей обычной сволочной манере, спрятал в кобуру черный тупорылый пистолет и, присев, начал перерезать скотч, намертво крепивший меня к стулу. Закончив, он двинулся к телам, быстро обшарил их и подошел к столу в углу. Я увидел, как в комнату прошмыгнула тощая фигура в облегающем комбинезоне и черной маске, и предостерегающе вскрикнул. Квентин резко обернулся, но тут же расслабился.
- Кроме тех двоих на входе поблизости больше никого, - произнесла фигура звонким женским голосом, - можем уходить.
Квентин взял связку ключей со стола, поднял сумку и помог мне встать.
***
Меня вели длинными темными коридорами. Девчонка бесшумно двигалась впереди, освещая путь карманным фонариком. Идти было невыносимо тяжело - заплетались ноги, раскалывалась голова, горели и саднили ребра. Я поминутно сплевывал кровь и ощупывал языком то место, где еще недавно крепко сидел позавчера вылеченный зуб.
- Это что, бомбоубежище для руководящего звена партии? – нашел силы спросить я.
- Подсобные помещения приборостроительного завода, - ответил Квентин, - Производство законсервировано, а территория здесь, как на космодроме. Излюбленное место всякой швали.
Когда я почти уже обессилел, мы наконец выбрались наружу. Недалеко от выхода были припаркованы два автомобиля: старая помятая «девятка» и роскошный черный «Рэйндж Ровер» последней модели. Рядом караулил суровый седой мужчина лет пятидесяти с укороченным автоматом Калашникова в руках. Квентин послал ему вопросительный взгляд, тот отрицательно дернул головой.
- Отлично, - сказал мой приятель, кидая ему ключи, - бросай наше корыто, прокатимся с ветерком.
Седой сел за руль джипа, Квентин на пассажирское, а меня положили на широкое, как ковш экскаватора, заднее сиденье. Миниатюрная девчушка пристроилась рядом, и мы тронулись. Щелкнув серебряным «Ронсоном» Квентин закурил невероятно длинную сигариллу и, улыбаясь, обернулся ко мне.
- Знакомься, это Дед, - он показал пальцем на сидящего за рулем мужчину.
Я промычал невразумительное приветствие, а Дед ограничился взглядом в зеркало заднего вида и коротким кивком.
- А это, следует понимать, внучка? – скосив глаза влево, попытался пошутить я.
Квентин хмыкнул:
- Ирина – лучший аспирант кафедры оперативной хирургии нашего мединститута, так что сейчас лежи и не дергайся.
У девушки под непривлекательной маской оказалось довольно милое веснушчатое личико и копна густых рыжих волос. Расстегнув на мне рубашку, она начала тщательно ощупывать мое многострадальное тело, разбудив новую волну боли. Закончив осмотр, она выдала диагноз:
- Ничего страшного, даже переломов нет. Повезло - непрофессионал работал, а судя по твоей шкуре, ты побывал в передрягах и посерьезнее, - подмигнула она, и достав из сумочки шприц, ловко впрыснула мне вену прозрачную жидкость.
Закрыв глаза и слушая тихое шуршание шин по асфальту, я незаметно уснул.
***
Нас с Квентином высадили у подъезда утопающей в зелени пятиэтажной «хрущевки». Голова была все еще как в тумане, но чувствовал я себя уже намного лучше. Поднявшись по лестнице, мы оказались у монолитной стальной двери. Перешагивая порог его квартиры, я подумал, как же жилище человека бывает похоже на него самого. Сам Квентин питал иррациональную любовь к дорогим аксессуарам, но абсолютно равнодушно относился к своему внешнему виду. Так и здесь, предметы обстановки разительно контрастировали между собой. Плазменная панель в пол стены и сверхнавороченная акустическая система соседствовали с отклеивающимися обоями и скрипучими половицами, титанических размеров кожаный диван и современный холодильник – с рассыпающимся кухонным столом и ветхими выцветшими шторами. На огромном экране застыл кадр из «Криминального чтива» Тарантино - крупное лицо Сэмюэля Л. Джексона с поднесенным к раскрытому рту сэндвичем. Качество картинки было отличным – в широко раскрытых глазах чернокожего актера просматривались прожилки капилляров, толстые губы лоснились, раздутые ноздри втягивали ему одному ощутимый аромат.
Я повалился на диван и расслабился. Квентин вернулся с кухни с двумя бокалами, наполненными жидкостью янтарного цвета и предал один мне. Я принял бокал, отхлебнул добротного ирландского виски и поморщился, прикоснувшись затылком к спинке дивана.
- Слушай, а что там все-таки в этой чертовой сумке?
- А ты сам взгляни, тебе должно быть интересно, - ответил он и поставил рядом со мной виновницу моих несчастий.
Я расстегнул молнию и посмотрел на содержимое сумки. Книги. Обычные книги в твердых переплетах и мягких обложках, такие же, как я видел на привокзальном лотке. Я вопросительно уставился на Квентина. Он, прищурившись, взглянул на меня и начал рассказ:
- Еще давно один паренек, студент, вывел новый рецепт дури, но дурь эта - необыкновенная. Технология приготовления навроде «марки», только тут берется не кусочек бумаги, а страницы целой книги. Процесс хитрый и трудоемкий, помимо основного вещества используются какие-то слаболетучие соединения, чтобы действующий компонент понемногу испарялся. Так вот, читающий такую книгу получает ни с чем не сравнимый кайф. Слышал, может, анекдот про «начитанные глаза» и пол букваря? Оттуда и пошло, только мало кто про это знает.
- А к чему такие сложности, книги? – поинтересовался я, - можно же просто поставить в блюдечке, например, и вдыхать?
- Вот тут самое интересное и начинается. И дело даже не в том, что типографская краска выступает чем-то вроде катализатора реакции. Фишка в том, что трип проходит по-разному, в зависимости от того, какую книгу читаешь. Детектив и научная фантастика, например, действуют совершенно не похоже друг на друга. Агата Кристи прет совсем не так, как Филипп Дик и наоборот.
Я протянул руку к сумке и наугад извлек пару книг. «Клык оборотня» и «Мент на зоне» -прочитал я на обложках.
- Ну, в общем, аналогия с Кристи и Диком мне понятна. Но какому «эстету» нахрен нужно такое? – потряс я перед его лицом вытащенными книгами.
Квентин пояснил:
- От того же Сорокина человеку неподготовленному легко крышей поехать, а от Достоевского, или скажем, Маркеса можно и в белые тапки переобуться с непривычки. Одному моему заказчику попала раз книга какая-то в руки, точно не помню. Пелевин вроде. Так он три дня в реанимации с передозом провалялся, да потом чуть в дурдом не загремел. Такие люди ведь кроме как вывесок да названий товаров с детства ничего не читали. Вот и приходится этим скотам с малого начинать. Бульварное чтиво. Палп фикшн, мать его…
Квентин поднял пульт и нажал на «play». Сэмюэль Л. Джексон откусил кусок гамбургера и принялся жевать.
Mood: thoughtful  |
Post reply | Post reply with quote
|
 |
